– Что, Эрик, – хмыкнул Декель, самый старший из десятников, – Небось, уже с копьецом себя представлял, да? – Я сразу попросил их не называть меня «господин сотник», и к этому отнеслись с одобрением.
– Нет, Декель, я-то представлял себя сразу с бастардом и на боевом коне, и непременно чтобы во главе легкой конницы, – попытался пошутить я. – Но в общем, да, я почему-то думал, что меч – это для настоящих рыцарей, а пехота должна сражаться копьями.
– А так и есть, не сомневайся. Для пехотинца копье – первое дело. Встанешь в строй, бывало, щитом укроешься, упрешь копье в землю, да и плевать, кто там на тебя лезет, конник тяжелый, али другой такой же придурок, как ты. Знай себе упирайся, да копье не роняй. Да только противник у нас последнее время какой-то неправильный, – невесело усмехнулся ветеран. – Эльфы, они, знаешь, строем не ходят. Сначала обстреливают тебя из гнутых деревяшек своих, так, что не дай светлые боги какую щель в ряду щитов – как пить дать в эту щель смерть заскочит. И тут пехота ничего, кроме как закрыться, сделать не может. Ну а уж если дошло дело до ближнего боя, большим щитом от них не закроешься, да и копьем не отмашешься. Они тебе будут под ноги колючки бросать, плетями своими острыми махать станут, так что толку тебе от этого щита ну ровным счетом никакого. Тут только и надежда, что кругляшком как-то отмашешься, да сумеешь анеласом его пырнуть. Да только тебе, парень, рано на то надеяться пока. Эльфа так просто не достанешь, их хоть и не шибко много, но каждый стоит десятерых таких вояк, как ты.
– А что за острые плети? – удивился я.
– Это я так называю. Вообще, эта штука называется уруми и выглядит очень похожей на обычную плетку. Только не из кожи, а из стали. И гнется эта сталь ничем не хуже, чем та кожаная плеть, они их так на поясе и носят, а глотку режет не хуже, чем наши ножики. Очень опасная штука, уж ты поверь.
– А почему наши так не вооружаются? – поинтересовался я.
– Почему, вооружаются. Телохранители, например, у нашего величества, помимо прочего, вооружены этими урумями. Только наши, человеческие кузнецы такую сталь делать не умеют, и потому, сам понимаешь, всю армию этими мечами не обеспечишь. Да и слава богам, а то бы перерезали друг друга почем зря. Этой штукой учиться орудовать нужно дольше, чем сына вырастить. Да ты не забивай себе голову, парень. Ешь давай и спи. Увольнительной завтра нет, и силенок набраться тебе не помешает.
Силы на следующий день мне действительно понадобились, как и во все последующие дни. Тренировки и не думали становиться легче – стоило нам привыкнуть к нагрузкам, как их увеличивали еще. Я так и не сошелся близко ни с кем из новобранцев. Отчасти из-за моего звания, отчасти из-за того, что я должен был находиться в тылу в тот момент, когда они будут сражаться, отчасти потому, что многие из них знали меня раньше и продолжали относиться ко мне так же, как всегда – с некоторым снисходительным презрением. Да и самому мне было привычнее одному. Ветераны же относились ко мне непредвзято, как и к любому из новичков, но и ровней себе не считали. «Первый бой покажет, что вы за люди, – как-то обмолвился один из инструкторов, «а до тех пор, кто вас знает, мужики вы, или так, погулять вышли».
Один раз моя непринадлежность ни к какой из компаний чуть не вышла мне боком. Я как раз закончил вскрывать нарыв одному несознательному ветерану, который, вместо того чтобы вовремя промыть и зашить рану, перемотал ее не слишком чистой тряпицей и посчитал, что и так сойдет. Как-то он не совсем удачно упал на тренировке и напоролся то ли на гвоздь, то ли на какой-то сучок тем местом, шрамами на котором не принято гордиться. Правой ягодицей, если быть точным. Признаваться в своем позоре он посчитал излишним, и пришел уже тогда, когда выглядеть все это безобразие стало по-настоящему страшно. Так вот, я еще раз заверил парня, что не стану никому рассказывать о том, что мне довелось полюбоваться на его задницу (как будто его задница представляла собой такое уж чудесное зрелище), и отправил его ковылять к своему костру, а сам тем временем занялся промывкой инструментов. Однако домыть их мне не дали, в палатку кто-то вошел.
– Что у вас болит? – спросил я и оглянулся. Передо мной стоял Тролль со своей компанией. Они всегда ходили втроем, и я был с ними неплохо знаком. Гораздо лучше, чем мне хотелось бы. Конечно, Тролль – это было не настоящее имя, прозвище. Как его звали на самом деле, я не знал, только прозвище ему подходило просто замечательно. Широкоплечий, высокий, с низким лбом и маленькими ушами, он был подмастерьем кузнеца, а свободное от работы время он посвящал тому, что выбивал из ровесников деньги. Пару раз он с компанией пытался «поговорить» и со мной. Однажды мне удалось убежать, а во второй раз мы попались на глаза отцу. После этого меня оставили в покое, как я думал, навсегда.
– У нас ничего не болит, – улыбнулся Тролль и подошел вплотную ко мне. Я так и стоял над тазом с инструментами на коленях, полуобернувшись к вошедшим, и смотрел на него снизу вверх. – А вот у тебя сейчас будет, господин сотник. Может быть, сильно, а может – не очень. Мы тут с парнями вчера жалованье получили, и знаешь, я считаю, таким бравым парням, как мы, стыдно получать меньше, чем такое недоразумение, как ты, правильно? Да и не нужны тебе деньги, согласись, Эрик-шмерик? Так что давай, поделись с ближними. Тогда сильно бить мы тебя не будем, только чтоб научить. Потому что жалованье свое ты должен был сам принести мне. И в следующий раз так и сделаешь. Ну что ты стоишь, давай, давай, живенько! Папашу твоего по ветру развеяли, защитить больше некому, не надейся.
Я слушал речь этого урода и пытался сообразить, что же мне делать. Драться я никогда не умел, да мне почти и не приходилось, только в детстве, в прошлой жизни. Но школьные драки – это совсем другое. И боялся я этих ублюдков просто до дрожи. Не из-за того, что они собирались меня побить – я бы перетерпел побои. Больно, неприятно, но не смертельно. Только они ведь будут бить регулярно, просто чтобы не забывал, кто здесь главный. Видел я такого, кто решил перетерпеть – вечно дрожащее существо, бледнеющее при одном упоминании Тролля. Я так не хотел.
Тролль закончил говорить и ждал от меня ответа, а я все не мог решиться. Сердце стучало изнутри по грудной клетке, как табун лошадей, руки и ноги стали вялыми и тяжелыми. Но когда Тролль, потеряв терпение, наклонился, чтобы влепить мне затрещину, я выхватил из таза короткий, но заточенный до бритвенной остроты хирургический нож и изо всех сил воткнул его в ступню Тролля.
От раздавшегося вопля присели даже его сопровождающие. Я порадовался, что все на занятиях, иначе кто-нибудь непременно поинтересовался бы, что такое происходит в лекарском шатре. Впрочем, «правая» и «левая» Тролля быстро оправились от неожиданности и одновременно шагнули ко мне.
– Я сейчас вскрывал этим скальпелем гнойный нарыв и еще не успел его хорошенько отмыть, – скороговоркой проговорил я. Они недоуменно остановились, я продолжил: – Без лечения у него наверняка начнется заражение крови. Нога распухнет, покраснеет, потом начнет гнить. Представляешь, какой запах?! И лечить его тут некому, кроме меня, – я щелкнул пальцем по ножу, который так и торчал в ноге Тролля, вызвав еще один вопль. – Сечете, петушки? – я настолько расхрабрился, что даже решился на прямое оскорбление.
– Оставьте его, – простонал Тролль. – Я все понял, вытащи это из меня!
– Нет, давай все-таки сначала уточним. Вы больше не трогаете меня, – я снова шевельнул ножом в ране, чтобы обратить внимание на значимость своих слов, – а также вообще не занимаетесь этой пакостью. У нас скоро будет отличная возможность набрать трофеев с эльфов. И вот еще что, если ты рассчитываешь отыграться на мне после излечения, то ты не рассчитывай. Конечно, помешать вам меня избить я никак не смогу. Но убить меня вы не решитесь, за убийство старшего по званию мы будете медленно умирать на колу, сами знаете. А просто избить… а вдруг однажды, когда ты будешь на учениях, я случайно уроню тебе во флягу пару крупинок этого серого порошка? Знаешь, как он называется? Уверен, что нет. Да и не надо тебе знать. – Вообще-то я показывал ему обычную соль, насыпанную в мешочек, но впечатление моя демонстрация произвела серьезное.